Не небритых или с бородками, а именно окладисто бородатых. Как поп. Я больше привык к поэтам малорослым, хайрастым, бедно одетым, «с горящими глазами». А Лёша и одевался прилично, и песни пел довольно меланхолично, без особого надрыва. А песни при этом хорошие. То есть стихи.
Как и у многих певцов-поэтов, у него было два разных состояния – ранний Полковник и поздний Полковник. Вроде Цоя – для наглядности. Ранний и поздний Цой сильно различаются во внешности и манере поведения, это прекрасно видно даже на фотографиях. Между этими состояниями есть ещё и небольшой переходный отрезок. И с Лёшей я познакомился как раз в это время. Я не видел его совсем ещё юным и безбородым, каким он был, когда его знали в основном дома, в Горьком, где мы и познакомились. А когда познакомились, он уже был местной звездой. И уже с соответствующим поведением и образом.
Дело было в 1988 году. Мы поехали в Горький на местный рок-фестиваль. Рок-клуб там был вполне приличный. Считалось, что в рок-музыке лидировали Ленинград и Москва, а с «третьей столицей» я не помню ясности. Наверно, всё же Свердловск. Но Горький, возможно, претендовал на это место (а Сибирь ещё не прорвало на всю страну). Тогда эти ранги были в моде. ЛРК пользовался почётом, и на разные выездные мероприятия от Клуба отправлялись делегации по приглашению. Это и для солидности мероприятия было хорошо, и ездить было интересно и приятно, поскольку там оказывали тёплый/горячий приём, да и все просто любили друг друга.
В тот раз в числе делегации ЛРК мы поехали с Начальником и Димусиком своей котельной ячейкой. У Начальника был там мелкий бизнес с мерчем, а меня он вписал спеть несколько песен. Это было чуть ли не первое моё выступление в настоящем рок-концерте.
Из всей дороги помню, как в поезде туда составляли с Димой программу на плацкартной боковушке. Потом тёмный (в воспоминаниях) клуб с тёмной сценой. Что там было в программе до меня, не знаю. Потом я. Выступление своё не помню вообще. Потом был Чиж из пригорода тогда ещё, кажется. «Хроноп», разумеется. И Полковник.
Следующая сцена – в квартире Полковника. Нас четыре голодных мужика. Ни чаю, ни хлеба. Нашлась пачка растаявших и слипшихся в комок советских пельменей. Нащипали кусочков, сварили и съели. Суп вермишелевый с мясом из пакетов (наверно, мы с собой привезли). Съели. Больше еды не было. Пили, скорее всего, водку, но тоже в незначительных количествах. Все устали. И вот последняя сцена того дня, хорошо запомнил. Полковник говорит нам: так, друзья, у меня одна кровать, и спать на ней буду я, а где вы будете спать, хуй знает. После чего действительно валится на кровать и спит. Я такому гостеприимству, надо сказать, удивился. На кровать мы и не претендовали, но хоть бы барахла какого-нибудь выдал – на пол накидать. В итоге послонялись по квартире, Начальник на стульях устроился, Димка ещё как-то на кухне, а я что-то сунул под голову, да и спал, как был, просто на полу где-то в уголке комнаты. Ни пальтишка никакого, ничего, блин. И нафига нас было к себе звать, я хз. Были там и другие варианты, намного перспективнее.
Так и познакомились в тот день. Странный какой человек, решил я про себя. Больше про ту поездку ничего не помню. И песен его тогда не помню. Пока он и Чиж пели, я, скорее всего, в гримёрке отсиживался. Чиж тогда был, наверно, в составе ГПД.
Потом мы ещё ездили в Горький. И один я ездил туда с сейшенами. Серия такая была занимательных поездок. Но Полковника уже не помню там. Виделись, но не помню никаких историй.
Потом уже, возможно, благодаря Фирсову, как обычно, Лёша приехал в Ленинград – тоже на квартирники и, может быть, на какие-то другие выступления. Был он в котельне, конечно, и ещё в январе 1989-го мы с ним сыграли два раза у Ольги Ивановны на дому, на Бармалеевой. Вот в тот приезд мы уже и подружились нормально. В котельне он вроде бы не вписывался, а где-то поселился. Но я тогда как раз и песен его наслушался, и хорошо разобрал, что и как он поёт. Было удивительно. Вот тогда уже мне было очень странно это: что такие лиричные, душевные песни поёт такой не соответствующий им по образу (в моём представлении) человек.
Ольга Ивановна в то время не приветствовала по каким-то причинам пьянство, поэтому мы загодя прятали пару бутылок водки в туалетном бачке и бегали туда с Лёшей по очереди прикладываться, так что к концу сейшенов были оба в порядке.
Дальше Лёша становился всё известнее в СПБ, Москве и во всей стране. Довольно часто выступал, в т. ч. по клубам. Потом у них с Фёдоровым и др. собрался проект «Полковник и однополчане». В «Ватрушке» мы вместе с ними играли как-то. Ещё были совместные дела в только что открывшемся порочном клубе «Хали-Гали» на Ланском шоссе, 15. Часто виделись, в общем-то. Это первая половина 90-х всё.
В 1996-м, как мы только что вспомнили, Фирсов пропихнул его на Шевчук-фест на «Петровском», и это был очень большой Лёшин успех. Блин, или после этого уже они с Фёдоровым играли? Грабко выпустил две компашки тогда. Нормально всё наладилось.
И вот это уже был поздний – успешный Полковник.
Как-то у него и остальная жизнь шла в гору. Знакомства всякие. Стал он работать на радио-телевидении, передачи у него были свои. Я это уже по рассказам только узнавал. Был ещё у нас в 1997-м совместный ностальгический вечер в «Камчатке», отснятый Андреем Филюковым (везде эти видео есть, целая серия). Потом я уже пропал в институте и на работе в своём журнале и последние годы с Лёшей виделся редко. Опять же ничего конкретного из этих встреч не помню. Выпивали у Фирсова, песни пели.
Лёша становился всё солиднее. А песни пел всё так же хорошо, как и раньше.
Ну, а потом вот так всё случилось.
авторизуйтесь